Процесс индустриализации Америки – это история, полная драматизма, великих достижений и трагедий, побед и поражений. Это история формирования одного из символов американского общества – «большого бизнеса». История, в которой были свои герои и свои злодеи, оставшиеся в памяти американцев как «бароны-разбойники» или капитаны большого бизнеса, в зависимости от оценки их деятельности и ее последствий.
«Баронами-разбойниками» в средневековой Европе называли землевладельцев, которые перекрывали принадлежащие им дороги и реки, требуя оплаты за право проезда или даже прохода. Этот полузабытый типаж был возрожден из небытия в США в 1859 г. журналистами «Нью-Йорк Таймс», когда «бароном-разбойником» окрестили пароходного магната Корнелиуса Вандербильта. Он допускал конкурентов на маршруты, которые обслуживались его фирмой, только после уплаты солидных компенсаций. У Америки не было своего Средневековья, но оно до нее добралось. Хотя и в обличье индустриальной эпохи.
Корнелиус Вандербильт
Так сложилось, что в период стремительного экономического роста и индустриализации США в последней трети XIX века самые явные злоупотребления и коррупционные схемы были связаны именно со строительством и эксплуатацией новых транспортных артерий. В этой сфере не просто вращались огромные капиталы. Дороги превратились в кровеносную систему новой американской экономики. И централизацию контроля над ней ощутили все — и владельцы крупных компаний, и простые фермеры, которым надо было доставлять урожай потребителям, и горожане, столкнувшиеся с резким ростом цен на товары повседневного спроса.
Вместе с тем, американское законодательство было совершенно не готово к новым вызовам. Того же Вандербильта было невозможно привлечь к ответственности, поскольку он не делал ничего противозаконного. Изучая биографии американских «баронов-разбойников», не устаешь удивляться тому, насколько хитроумны и разнообразны были придуманные ими схемы личного обогащения. Под их напором давала сбой созданная отцами-основателями система государственного устройства. Но не меньшее удивление вызывает тот факт, что, несмотря на свою жадность, беспринципность, а иногда и жестокость, «бароны-разбойники» не растащили по карманам американское национальное богатство и не смогли взять под полный контроль государственную машину США. Более того, многие из них на склоне лет стали активными филантропами, раздали значительную часть накопленных миллионов на нужды благотворительности, на поддержку музеев, университетов и библиотек. В целом, американское общество скорее выиграло, чем проиграло по итогам этой бурной эпохи 1870—1890-х гг., которую вслед за Марком Твеном часто называют «Позолоченным веком».
Истории о том, как зарабатывали свои первые деньги будущие американские мультимиллионеры, изобилуют примерами редкого упорства и трудолюбия. Например, можно обратиться к карьере Эндрю Карнеги. Его семья в 1848 г. переехала в западную Пенсильванию из Шотландии, спасаясь от нищеты, когда будущему «стальному королю» Америки не было и 13 лет. Эндрю пришлось устроиться на местную ткацкую фабрику и работать 6 дней в неделю по 12 часов, заправляя в станки катушки с нитками и получая зарплату меньше пяти долларов в месяц. Через некоторое время, по знакомству, Карнеги удалось получить работу телеграфиста. Тут он начал демонстрировать удивительные способности: запоминал наизусть имена клиентов и мог, в отличие от коллег, переводить сигналы азбуки Морзе в текст на слух, без предварительной записи на бумаге. Его карьера пошла вверх, и в 24 года Карнеги уже был начальником одной из веток пенсильванских железных дорог. Постепенно, благодаря грамотным инвестициям и связям в деловых кругах штата, Карнеги накопил капитал, позволивший ему начать собственный бизнес в области сталелитейного производства.
Эндрю Карнеги
Однако биография Карнеги вряд ли может считаться наиболее типичным примером восхождения от бедности к богатству в Америке «Позолоченного века». Широко известны другие истории, когда состояния сколачивались иными методами. Один из наиболее известных деятелей такого рода — Дэниэл Дру. Рано оставшись без отца, он во время войны с Великобританией 1812—1815 гг. 15-летним подростком записался в армию вместо одного состоятельного земляка, получив за это свои первые сто долларов. Впоследствии Дэниэл подрабатывал, странствуя с бродячими цирками, а потом переключился на торговлю скотом, где и провернул первую серьезную махинацию. Купив на полученные в кредит деньги небольшое стадо, он погнал коров на продажу, но накануне вечером насыпал им полные кормушки соли. Всю ночь коровы лизали соль и пили, и к моменту продажи каждая из них прибавила в весе по нескольку десятков килограммов.
Когда много лет спустя Дру стал известным биржевым дельцом, он часто использовал похожий прием: выпускал ничем не обеспеченные акции принадлежавших ему компаний. Конкуренты, пытавшиеся завладеть контрольными пакетами акций фирм Дру, несли серьезные убытки, пытаясь скупать эти бесконечно умножающиеся «ценные бумаги», и в конце концов были вынуждены отказываться от своих планов. Эта манипуляция на бирже получила название stock watering: в буквальном переводе с английского — «разводнение акций», либо «напаивание скота». Навыки, приобретенные в общении с ковбоями и нью-йоркскими мясниками, помогли Дру на новом витке его биографии, позволив превратиться в одного из ведущих финансовых магнатов своей эпохи. Ну и, конечно, как и почти все прочие «бароны-разбойники», на пике своей карьеры он контролировал несколько крупных железнодорожных веток, включая сверхприбыльную железную дорогу Эри, проложенную вдоль знаменитого одноименного канала.
Дэниэл Дру
Два коллеги Дру по совету директоров железной дороги Эри, Джей Гульд и Джим Фиск, вошли в историю благодаря организованной ими в 1869 г. масштабной биржевой махинации. Подкупив людей из ближайшего окружения президента У. Гранта, Гульд и Фиск сначала добились приостановки регулярных продаж золота Казначейством США, а затем начали активно скупать этот драгоценный металл, взвинтив его цену на 60%. Средства, которыми оперировали спекулянты, были настолько велики, что рост стоимости унции золота на один доллар приносил им прибыль в $300,000 (в ценах 2019 г.). За день Гульд и Фиск зарабатывали по нескольку миллионов, в то время как простым американцам, вынужденным расплачиваться по счетам стремительно дешевеющими бумажными «гринбэками», оставалось лишь в ужасе наблюдать за происходящим. В конце концов, президент Грант опомнился и дал команду Казначейству продать существенную часть национального золотого запаса. Цена золота за день обвалилась на 30% (т. н. «черная пятница» 24 сентября 1869 г.), Гульд и Фиск лишились части заработанных миллионов, многие биржевые дельцы были полностью разорены, а страна на несколько месяцев погрузилась в экономическую рецессию.
Фиск и Гульд обсуждают свою аферу
Когда Гульда и Фиска попытались привлечь к ответственности за их аферу, выяснилось, что суды Нью-Йорка, подконтрольные другому «барону-разбойнику», Уильяму Твиду, не настроены на честное непредвзятое разбирательство, тем более, что мошенников защищали лучшие адвокаты страны. В итоге, Гульд и Фиск избежали уголовного преследования, хотя Гульду пришлось уехать из Нью-Йорка, где его однажды чуть не линчевали прямо на улице. Впоследствии он стал владельцем нескольких железнодорожных веток на западе США. Фиск тоже продолжил бизнес-карьеру, но был убит в 1872 г.
Власть и влияние «баронов-разбойников» в 1870-1890-е гг. настолько возросли, что они стали оказывать реальное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Соединенных Штатов. Под фактический контроль финансовых магнатов перешел американский Сенат: в то время сенаторы избирались не населением, а законодательными собраниями отдельных штатов. Ворочавшие миллионами «бароны-разбойники» легко подкупали местных законодателей и проводили в Сенат верных людей. Либо сами усаживались в кресла сенаторов. Конгресс США в это время находился на пике своего могущества: после убийства президента Линкольна в 1865 г. Белый дом на несколько десятилетий оказался под контролем череды слабых президентов, не обладавших большими политическими талантами. Прописанная отцами-основателями в Конституции система сдержек и противовесов не срабатывала. Это позволяло нарождающемуся классу американских мультимиллионеров проводить через Конгресс выгодные им законы почти без оглядки на общественное мнение.
Боссы в Сенате
Огромные капиталы, вращающиеся в бурно растущей американской экономике, создавали благодатную почву для коррупции. Правительственным чиновникам трудно было устоять перед соблазном личного обогащения в ситуации, когда «бароны-разбойники» настойчиво предлагали им различные проекты взаимовыгодного сотрудничества. Уже упоминавшаяся администрация президента У. Гранта, в 1872 г. в очередной раз оказалась в центре коррупционного скандала: вице-президент Гранта Скайлер Колфакс был обвинен в приобретении по бросовой цене акций фиктивной строительной компании Crédit Mobilier, созданной для продвижения своих интересов владельцами трансконтинентальной железной дороги Union Pacific. Кроме Колфакса на дешевые и прибыльные акции польстились и другие высокопоставленные политики: спикер Палаты представителей Конгресса США Джеймс Блейн, кандидат в вице-президенты на выборах 1872 г. Генри Уилсон, конгрессмен Джеймс Гарфилд, и многие другие. Примечательно, что несмотря на разоблачительные публикации нью-йоркской газеты Sun и бурное обсуждение в обществе, практически всем участникам скандала удалось выйти сухими из воды — их политические карьеры благополучно развивались, а Дж. Гарфилд даже был в 1880 г. избран президентом США.
Карикатура по поводу скандала Crédit Mobilier
Казалось бы, ни у современников, ни тем более у американцев, живущих в XXI веке, не может быть никаких сложностей в оценке таких фигур как Дру, Гульд, или Фиск. Конечно же, они были нечистыми на руку дельцами, которые использовали открывавшиеся возможности в сугубо в личных интересах. При этом, они подвергали угрозе благополучие миллионов людей и наносили чувствительные удары, в том числе, и по международной репутации США. В европейских газетах американские коррупционные скандалы освещались во всех подробностях, что способствовало укреплению и без того распространенного в Старом Свете мнения о полном подчинении американского политического класса интересам «баронов-разбойников». Все это создавало ощущение, что американский республиканский проект, опиравшийся на благородные идеи отцов-основателей о служении обществу и приоритете общих ценностей, потерпел провал, и за океаном формируется новое государство, базирующееся на идеологии социал-дарвинизма. Представители этого идейного течения (наиболее ярким представителем которого считается англичанин Герберт Спенсер) утверждали, что в человеческом обществе действует тот же самый принцип естественного отбора, «выживания сильнейших», который Чарльз Дарвин использовал для объяснения эволюции животного мира. Безусловно, поведение «баронов-разбойников» и подкупленных ими политиков очень хорошо объяснялось с помощью этой теории.
Вместе с тем, несмотря на очевидную для многих наблюдателей моральную деградацию, американское общество продолжало стремительно развиваться. Коррупция вызывала огромное возмущение и имела множество негативных последствий, но не останавливала строительство новых железных дорог, шахт и заводов. Одиозные фигуры, такие как Дру, Гульд и Фиск, привлекали всеобщее внимание, но не были настоящими творцами индустриальной Америки. Среди «баронов-разбойников» встречались и гораздо более сложные характеры, такие как уже упоминавшийся Эндрю Карнеги, которые, конечно, тоже не чурались разного рода «серых» схем, и не считали морально недопустимым подкуп правительственных чиновников, но зарабатывали деньги далеко не только с помощью примитивных финансовых спекуляций. В складывающихся тогда в США экономических условиях заработать миллионы иногда было проще, не играя на бирже, а занимаясь развитием новых отраслей промышленного производства, которое переживало небывалый в истории бум.
Среди самых ярких «баронов-разбойников» этой категории, заботящихся о личном обогащении, но попутно вносящих огромный вклад в национальное развитие, стоит особо выделить Джона Рокфеллера, создателя нефтяной индустрии Соединенных Штатов. Само имя Рокфеллера стало нарицательным, обозначающим огромное, ни с чем не сравнимое богатство. Рокфеллер, действительно, уверенно возглавляет все мыслимые рейтинги самых состоятельных людей в истории США. На пике карьеры в 1913 г. Рокфеллер владел активами, составляющими 2% всей экономики Соединенных Штатов (около $400 млрд в современных ценах). Созданная им Standard Oil Company в 1891 г. контролировала 70% мировой нефтяной торговли.
Джон Рокфеллер
С одной стороны, можно сказать, что Рокфеллеру просто повезло, он начал заниматься добычей и переработкой нефти в 1860-е гг., на заре новой, нефтяной эпохи. Компания Standard Oil была основана Рокфеллером и пятью партнерами в 1870 г., когда по всей Америке огромным спросом начал пользоваться керосин, используемый для освещения. В 1890-е гг. электрическая лампочка Эдисона несколько потеснила керосиновые лампы, но зато появились новые многочисленные потребители нефтепродуктов — владельцы автомобилей с бензиновыми двигателями.
Вместе с тем, не вызывает ни малейшего сомнения, что только уникальные личные качества Рокфеллера, прежде всего жёсткость его характера, иногда граничившая с жестокостью, позволили Standard Oil завоевать 90% американского рынка нефтепродуктов всего через десять лет после создания. Уже в 1880 г. компанию Рокфеллера характеризовали в американской прессе как «самую жестокую, дерзкую, безжалостную и цепкую монополию, когда-либо бравшую нашу страну в свою мертвую хватку».
Сомнительные методы, используемые Рокфеллером для поглощения более мелких, конкурирующих фирм, и создания собственной нефтяной империи, стали по-настоящему широко известны после публикации в 1904 г. сначала серии разоблачительных статей, а затем знаменитой книги Айды Тарбелл «История Standard Oil Company». Журналистское расследование, проведенное Тарбелл, создало своеобразный канон сочинений этого жанра. Вслед за разоблачением злоупотреблений Рокфеллера появилось множество других публикаций, проливающих свет на устройство бизнес-империй ведущих американских индустриальных и финансовых магнатов. Журналистов, работающих над подобными темами, стали называть «макрейкерами» (muckrakers) — «разгребателями грязи» с легкой руки президента Теодора Рузвельта. В значительной степени благодаря разоблачениям Тарбелл, Верховный суд США в 1911 г. вынес вердикт о ликвидации Standard Oil Company за нарушение антимонопольного законодательства и разделении ее на несколько десятков более мелких компаний. Впоследствии эти компании превратились в существующие сегодня Chevron, Mobil, ExxonMobil и другие известные бренды.
Айда Тарбелл
Примечательно, что Рокфеллер, самый богатый человек в стране, некогда победивший и подчинивший себе всех конкурентов, не смог остановить Айду Тарбелл и предотвратить публикацию компрометирующих его статей и книг. Ему пришлось буквально прятаться от журналистов, на все вопросы он отвечал лишь одно: «Ни слова об этой заблуждающейся женщине». Рокфеллер даже окончательно облысел от переживаний. Впрочем, процесс ликвидации Standard Oil Company не сделал Рокфеллера беднее: рыночная стоимость 34-х образовавшихся на ее руинах компаний в совокупности лишь возросла, а Рокфеллер остался их крупнейшим акционером.
Даже Айда Тарбелл не отрицала того факта, что Рокфеллер внес огромный вклад в индустриальное развитие США, и во многом именно благодаря его усилиям Америка на рубеже XIX—XX веков опередила всех конкурентов и вышла на лидирующие позиции в мировой экономике.
Интересно, что несмотря на весь цинизм и жестокость мира, в котором приходилось действовать Рокфеллеру-бизнесмену, он с раннего детства и до конца своей долгой жизни (Рокфеллер умер в возрасте 97 лет в 1937 г.) оставался очень религиозным человеком. Он регулярно посещал молитвенные собрания и активно занимался благотворительностью.
Мать Рокфеллера часто водила сына в местную баптистскую церковь в небольшом городке в штате Нью-Йорк. Именно там маленький Джон услышал от проповедника фразу, которая, согласно его собственным воспоминаниям, определила жизненное кредо будущего мультимиллионера и филантропа: «как можно больше зарабатывай, и как можно больше раздавай». Предметом особого внимания Рокфеллера как благотворителя были церковные общины, университеты и медицинские учреждения. Так как в молодости Джон был аболиционистом — активным противником рабовладения, значительная часть его пожертвований в эпоху Standard Oil Company направлялась в пользу бывших рабов, на поддержку их образования и здравоохранения. В 1902 г. Рокфеллер пожертвовал $180 млн на создание General Education Board — филантропической организации, которая вплоть до 1960-х гг. выделяла гранты на развитие университетов и медицинских школ. В 1913 г., вскоре после ликвидации Standard Oil Company, был создан «Фонд Рокфеллера», уставные цели которого включали, ни много ни мало, «улучшение благосостояния людей во всем мире». В общей сложности, Рокфеллер при жизни выделил на нужды благотворительности около $550 млн, то есть почти $50 млрд в современных ценах.
Пример Рокфеллера, во второй половине жизни превратившегося в крупного благотворителя — это не исключение, а скорее правило для большинства крупных магнатов США индустриальной эпохи. «Стальной король» Эндрю Карнеги потратил на благотворительность около $350 млн и завещал потомкам придерживаться следующей жизненной стратегии: первую треть жизни потратить на образование, вторую — на зарабатывание денег, третью — на их расходование в интересах общества. Один из самых одиозных «баронов-разбойников», Джон П. Морган, известен не только как создатель финансовой империи, владелец множества банков, заводов, железных дорог и корпорации U.S. Steel, к которому за помощью иногда было вынуждено обращаться даже федеральное правительство США — но и как меценат, оказывавший существенную поддержку музеям и университетам. После внезапной смерти Моргана в 1913 г. в возрасте 75 лет выяснилось, что его личное состояние оценивается всего в $118 млн, из которых $50 млн составляла стоимость собранной им коллекции предметов искусства. Узнав об этом, Джон Рокфеллер философски заметил: «А ведь, в сущности, он даже не был богатым человеком…».
Джон Пирпонт Морган
Еще одна поучительная история из той эпохи — история семьи Гуггенхаймов. Глава семейства, Мейер Гуггенхайм, перебрался в США из Швейцарии в 1847 г. и сумел выгодно вложить деньги в добычу полезных ископаемых в штате Колорадо, где как раз начиналась так называемая «серебряная лихорадка». Целью Мейера было не только заработать свой американский миллион, но и сделать миллионерами всех своих семерых сыновей. К концу 1880-х гг. цель была достигнута: каждый из братьев Гуггенхаймов управлял частью отцовской бизнес-империи, состоявшей из многочисленных шахт и металлургических заводов, разбросанных по всему миру. При этом, фамилию Гуггенхаймов редко можно встретить в списках американских «баронов-разбойников»: свидетельств нечестной игры с их стороны история практически не сохранила. Завистникам оставалось лишь ворчать: «То, что упустил из виду один Гуггенхайм, другой обязательно наверстает». В сфере филантропии больше других сыновей Мейера преуспел Соломон Гуггенхайм, создавший в 1937 г. благотворительный фонд и передавший под его управление богатейшую коллекцию живописи и предметов искусства, ставшую основой знаменитого музея Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Соломон Гуггенхайм
В американской исторической литературе не утихают споры о том, были ли капитаны большого бизнеса беспринципными и циничными «баронами-разбойниками», которые руководствовались в своей деятельности исключительно корыстными интересами, или лидерами нации, осуществлявшими в США индустриализацию экономики страны.
Очевидно, что описанный в трудах социал-дарвинистов мир «дикого капитализма», будь он предоставлен сам себе, вряд ли дорос бы до идей общественного служения и социальной ответственности. Закон максимизации прибыли заставлял «баронов-разбойников» держать зарплаты на своих заводах на минимально возможном уровне, не вкладывать средства в обеспечение безопасных условий труда, в улучшение жилищных условий рабочих. Миллионы иммигрантов, привлеченные в США рассказами об удивительных экономических перспективах и политических свободах, готовы были работать по американским понятиям за мизерные деньги, так как в европейских странах, откуда они прибывали, ситуация была еще хуже. Ни о каком единстве рабочего класса, готового противостоять капиталистической эксплуатации, не могло идти и речи. Хотя в последней четверти XIX в. в США и появились профсоюзные организации, объединявшие тысячи человек, такие как Рыцари Труда и Американская федерация труда, в целом рабочее движение в США не представляло серьезной угрозы интересам большого бизнеса. Когда дело все-таки доходило до стачек, то даже регулярно посещающий церковь Джон Рокфеллер или любящий порассуждать об общем благе Эндрю Карнеги, не говоря уже о прочих «баронах-разбойниках», демонстрировали железную волю и решительность, отдавая приказы о применении силы против пытавшихся отстаивать свои права рабочих. В 1892 г. несколько человек были убиты и сотни ранены при подавлении выступлений рабочих на сталелитейном заводе Карнеги в Гомстеде, штат Пенсильвания. В 1914 г. настоящая война с участием подразделений Национальной гвардии США развернулась в штате Колорадо, где забастовали шахтеры принадлежавших Рокфеллеру угольных копей.
Бурный экономический рост сопровождался беспрецедентным обогащением части американцев. Если в 1870 г. в стране было лишь около 100 миллионеров, то в 1892, по данным газеты Нью-Йорк Трибюн, их было уже 4047. К 1916 г. количество миллионеров превышало 40 тысяч, а по крайней мере двое из них (Джон Д. Рокфеллер и Г. Форд) были миллиардерами. Причем для многих из них деньги и роскошь перестали быть самоцелью, а стали средством созидания, те же Рокфеллер и Форд вели достаточно скромный образ жизни, не употребляли алкоголь и табак, много работали и требовали того же от своих сотрудников. В 1914 году Г. Форд ввёл самую высокую в США минимальную заработную плату — 5 долларов в день (около 120 долларов в современных ценах), допустил рабочих к участию в прибылях компании, построил образцовый рабочий посёлок, с детскими садами и комфортабельными домами. В 1914 году заводы корпорации начали работать круглосуточно в три смены по 8 часов, вместо двух смен по 9 часов, что позволило обеспечить работой дополнительно несколько тысяч человек. «Повышенная зарплата» в 5 долларов не была гарантирована каждому: рабочий должен был тратить свою зарплату разумно, на содержание семьи, за пьянство и азартные игры грозило увольнение. Разумеется, Форд делал это не из чистого альтруизма, он руководствовался прежде всего прагматичными соображениями: таким образом была практически ликвидирована текучка кадров, на заводы Форда привлекались наиболее квалифицированные рабочие (в том числе они переманивались у конкурентов). Кроме того, повышение уровня жизни рабочих превращало их в образцовых потребителей, получали возможность покупать и машины Форда. Так началось формирование капитализма благосостояния, вслед за Фордом повысить зарплату и сократить рабочий день были вынуждены и другие предприниматели, а впоследствии эти стандарты были закреплены законодательно.
Генри Форд
Превращение «дикого капитализма» в США в капитализм, более упорядоченный и социально-ответственный, произошло под влиянием многих факторов. Одним из них стало широко развернувшееся по всей стране общественное движение, получившее название «прогрессивного» или «прогрессистского». Мы уже упоминали такие эпизоды, как расследование скандала Credit Mobilier журналистами газеты Sun, или разоблачение злоупотреблений Рокфеллера журналисткой Айдой Тарбелл. Подобных примеров в американской истории конца XIX — начала XX веков можно найти огромное множество: это и раскрытие коррупционных схем «босса» Уильяма Твида журналистами нью-йоркских газет, и роман-расследование Эптона Синклера «Джунгли» о страшных реалиях чикагских мясобоен, и статьи Линкольна Стеффенса, позже собранные в книгу под общим названием «Позор городов». Эти и им подобные публикации создавали вокруг «баронов-разбойников» атмосферу постоянного общественного внимания и контроля, не давали им проворачивать сомнительные дела с полной уверенностью в собственной безнаказанности.
Карикатура на Уильяма Твида, до которого «не может дотянуться закон»
Интересно, что принцип свободы слова, зафиксированный в первой поправке к американской Конституции, был важным, но далеко не ключевым фактором, породившим бум расследовательской журналистики в США в конце XIX века. Действительно, государство не осуществляло преследований журналистов за высказываемые ими политические взгляды. Однако, вроде бы ничто не мешало тем же Рокфеллеру или Твиду просто взять и выкупить газету, публикующую нелицеприятные статьи, и направить ее редакционную политику в нужное русло. Никакая поправка к Конституции не могла служить этому препятствием.
К несчастью «баронов-разбойников», время их восхождения к вершинам богатства и славы совпало в США с технической революцией в сфере печатного дела: усовершенствованные типографские машины теперь позволяли дешево и быстро выпускать огромные тиражи газет и журналов. Новые издания вырастали как грибы после дождя. Взять их все под контроль было так же затруднительно, как сегодня трудно обеспечить полный контроль над информацией, публикуемой в Интернете. Кроме того, даже у таких монополистов как Рокфеллер всегда оставалось некоторое число конкурентов, которые, возможно, не могли полноценно соперничать со Standard Oil Company в сфере продаж нефтепродуктов, но зато были в состоянии профинансировать работу нескольких журналистов-разоблачителей.
Еще одним ключевым фактором обуздания капиталистических хищников «Позолоченного века» стала судебная система США — несвободная от коррупции, но, совершенно точно независимая от других ветвей власти. Американская публика, начитавшись разоблачений «макрейкеров», требовала судебных разбирательств и вердиктов — и во многих случаях эта общественная жажда справедливости в той или иной мере удовлетворялась.
Избирательные кампании всех уровней, которые регулярно проходили в США в эпоху «Позолоченного века», поначалу испытывали мощное влияние со стороны «баронов-разбойников», использующих имеющиеся в их распоряжении колоссальные средства для продвижения нужных кандидатов. Однако и тут постоянная критика со стороны представителей «прогрессивного движения» сделала свое дело: сначала в 1880-е годы был внедрен принцип тайного голосования, затем стали проводиться партийные праймериз по выдвижению кандидатов, а в 1913 г. была ратифицирована 17-я поправка к Конституции, вводящая прямые выборы сенаторов населением штатов. Конечно, и после этого оставалось еще много лазеек для воздействия владельцев бизнес-империй на исход избирательных кампаний, но такого всеобъемлющего контроля бизнес-элиты над правительственными институтами, какой существовал в XIX веке, больше не было.
Своеобразной кульминацией прогрессивной эпохи, и одновременно периодом, когда внимание американского общества начало переключаться с проблем коррупции и всевластия монополий на другие сюжеты, включая международную политику, стало президентство Теодора Рузвельта (1901—1909).
Рузвельт оказался первым за долгие годы волевым и решительным президентом, нацеленным на проведение масштабных реформ. Американское правительство в его лице впервые попыталось бросить открытый вызов всевластию «баронов-разбойников», хотя в планы Рузвельта и близко не входило полное подчинение капиталистического класса государственному чиновничьему аппарату. Все, на что претендовал президент, это на устранение самых вопиющих перекосов, на исполнение давно принятых, но не работающих законов, таких как «антитрестовский» закон Шермана 1890 г., разработанный для обуздания монополий после первой волны журналистских разоблачений. Частный бизнес, сильный и независимый, был по мнению президента важнейшим двигателем американской экономики, источником ее феноменального роста. Поэтому, разрабатывая меры против монополий, Рузвельт всячески стремился не нанести вреда «хорошим» бизнесменам, честно зарабатывающим свои миллионы.
«Джек, покоритель великанов»: Теодор Рузвельт и бароны-разбойники
Рузвельт инициировал более четырех десятков судебных процессов против монополий, некоторые из них завершились ликвидацией наиболее одиозных компаний, а президент получил в народе прозвище «разрушитель трестов». Этот привело к упорядочению бизнеса, усилению роли государства в регулировании экономического развития страны, развитию трудового законодательства и ограничению наиболее крайних форм эксплуатации. Даже такое, весьма скромное посягательство на власть капитала произвело в американском обществе настоящий фурор. Перекос в сторону законодательной власти, заметный в предшествующие десятилетия, начал исчезать, конституционная система сдержек и противовесов снова заработала в полную силу. Недовольный таким поворотом событий спикер палаты представителей Конгресса США Джозеф Кэннон констатировал: «Этот парень на другом конце Пенсильвания-авеню хочет всего, от рождения Христа, до смерти Дьявола». Действительно, Рузвельт хотел изменить в жизни США очень многое, и со временем превратился в настоящую икону прогрессивного движения. Уже после ухода из Белого дома он, окончательно поссорившись с руководством Республиканской партии, создал свою собственную, Прогрессивную партию, и попытался баллотироваться от нее в президенты на выборах 1912 г. Однако в американской двухпартийной системе третья партия, даже во главе с таким харизматичным лидером, была обречена. В итоге Рузвельт выборы проиграл. Но президентом стал другой политик-прогрессист, кандидат от Демократической партии Вудро Вильсон, который продолжил линию на создание системы правительственных регулятивных мер, требующих от бывших «баронов-разбойников» более ответственного поведения. Были приняты законы о восьмичасовом рабочем дне для сотрудников частных железных дорог (первый случай в истории, когда правительство США устанавливало лимиты рабочего дня для сотрудников частных компаний), запрете детского труда, облегчении деятельности профсоюзов. Созданное предшественником Вильсона У. Тафтом Министерство труда начало активно выступать посредником в разрешении споров между рабочими и предпринимателями. В это же время вступила в силу 16-я поправка к Конституции США, наделяющая конгресс США правом устанавливать федеральный подоходный налог.
Во время Первой мировой войны резко ускорился процесс гармонизации отношений общества, власти и большого бизнеса. В период нейтралитета США американская экономика получила дополнительные стимулы роста за счет внешних инвестиций в виде военных заказов стран Антанты. После вступления США в войну в апреле 1917 г. главным инвестором стало государство, которое одновременно усилило свой контроль над социально-экономической жизнью страны: было фактически создано чрезвычайное правительство военного времени, принявшее беспрецедентные в истории страны меры регулирования экономики. Были зафиксированы цены на сырье и основные товары, под государственное управление перешли целые отрасли, прежде всего транспорт и связь, были повышены налоги на сверхприбыли компаний. США за годы Первой мировой войны превратились в высокоразвитую индустриальную державу, мощнейшую страну в мировой экономике, национальное богатство которой возросло на 40 %, где было сконцентрировано 1/2 золотого запаса мира, стоимость промышленной продукции увеличилась с 23,9 до 62 миллиардов долларов. Ускорился процесс концентрации промышленности и банковской системы. Объемы внешней торговли выросли вдвое, стоимость экспорта — в три раза (с 2,4 до 7,9 миллиарда долларов). Изменился международный финансовый статус США. Страна ликвидировала почти половину задолженности, став кредитором многих государств на общую сумму 15 миллиардов долларов. В итоге в 1920 году США, население которых составляло 6 % от мирового, производили более половины мировой промышленной продукции, 1/2 угля, 2/3 нефти, 3/5 чугуна и стали, 85 % автомобилей.
К этому времени уже было ясно, что эпоха «баронов-разбойников» подошла к концу, американское общество справилось с вызовами «дикого капитализма», сумело «переварить» социал-дарвинизм, отойти от крайностей цинизма и эгоизма «Позолоченного века». Все эти напасти удалось победить благодаря существовавшим в стране с давних пор социальным и политическим институтам, таким как свободная пресса, независимый суд, выборная система и т.п. Религиозные традиции, в частности протестантское восприятие богоугодности материального обогащения, а также особое отношение к благотворительности, несомненно играли важную роль. Известно, что даже один из самых одиозных «баронов-разбойников», Дэниэл Дру, завещал $250,000 на создание методистской духовной семинарии (правда, незадолго до смерти он полностью разорился, и деньги до адресата так и не дошли — Дру и здесь не изменил своему фирменному стилю).
Всего за несколько десятилетий США превратились из далекой провинциальной страны, слабо связанной экономически с остальным миром, поглощенной решением внутренних проблем, проводившей политику изоляционизма в лидера мировой экономики, передовую технологическую державу, законодателя мод в организации производства и управления. Огромную роль в этом чудесном превращении сыграл американский большой бизнес, жесткими, а порой и жестокими, методами трансформировавший жизнь общества. Поэтому среди имен тех, кто создавал современную Америку, наряду с политиками, учеными, деятелями культуры, заметное место занимают и капитаны большого бизнеса.
Ваш комментарий будет первым