Североамериканским колонистам понадобилось полвека, чтобы «дорасти» до увлечения живописью, начать заказывать свои портреты художникам (да и сами эти художники впервые заявили о себе только в 1660 — 1670-е гг.) Большая часть сохранившихся полотен принадлежит кисти неизвестных авторов, так называемых «лимнеров» — непрофессиональных мастеров, перебивавшихся случайными заработками.
Портрет Джона Фрика (John Freake) (ок. 1671-1674), одного из самых богатых и влиятельных людей в колониальной Новой Англии в конце XVII века. Он жил с семьей в Бостоне, был купцом и адвокатом, владел двумя домами, мельницей, пивоварней и долями в шести торговых кораблях. Его портрет был написан неизвестным художником-лимнером (в каталогах его иногда именуют «Фрик Пейнтер» (Freake Painter)), который также изобразил его жену Элизабет (Elizabeth) и их дочь Мэри (Mary) на другой картине (см. ниже).
В портрете Фрика можно обнаружить весь набор черт, характерных для американской колониальной живописи XVII века. Во-первых, это довольно упрощенный, даже по европейским меркам того времени, подход к прорисовыванию деталей перспективы, общего объема. Полотна чем-то напоминают иконы. Однако при всей условности некоторых частей изображения (например, кистей рук), художники с огромным усердием и мастерством работали над мельчайшими деталями костюмов, не забывали про украшения, декоративные элементы и т. п. Очевидно, это делалось неспроста: именно кружевной воротник (явно «импортный», скорее всего венецианской работы), пышные манжеты и замысловатые пуговицы позволяли определить социальный статус изображенного на портрете человека.
Второй значимой особенностью ранних колониальных портретов была их стилистическая связь с работами английских мастеров тюдоровской эпохи. Простота и некоторая условность композиции, скромная цветовая гамма — все это было характерно для английской живописи конца 16 — начала 17 веков, когда мастера Туманного Альбиона, следуя политической и религиозной моде тех лет, противопоставляли себя пышной и витиеватой живописной традиции католических стран континентальной Европы. В Северной Америке, особенно в Новой Англии, в значительной части заселенной иммигрантами-пуританами, этот строгий и мрачноватый стиль выглядел еще более органично.
Третьей характерной чертой колониальной живописи можно считать стремление художников показать, одновременно, материальное благополучие изображенных на портретах лиц, и их скромность, социально одобряемую пуританскую отрешенность от земных благ. Дорогие костюмы и украшения Фриков не выглядят вызывающе, в них нет нарочитой, показной роскоши.
Написанный приблизительно в то же время и, видимо, тем же художником-лимнером портрет жены Джона Фрика, Элизабет, и их дочери Марии (Elizabeth Clarke Freake (Mrs. John Freake) and Baby Mary), в полной мере соответствует всем трем вышеперечисленным параметрам:
Еще один пример — написанный неизвестным художником в 1664 году портрет Элизабет Эггингтон, умершей в восьмилетнем возрасте дочери состоятельного жителя Новой Англии:
В написанном другим лимнером около 1680 года портрете Элизабет Падди Уэнсли, супруги известного купца, помимо прочего, можно заметить влияние голландской живописной школы — именно голландцы ввели моду помещать на портреты букеты цветов в качестве фона и декора.
За пределами Новой Англии живописная традиция в колониях шла по схожему, но все-таки несколько отличающемуся маршруту. В голландском (до 1664 г.) Новом Амстердаме живописные полотна в частных домах были обычным элементом декора уже с середины века, но в основном завозились из метрополии. Из написанных в Америке голландских полотен широко известен разве что портрет губернатора Питера Стайвесанта — того самого, который без боя сдал город англичанам. Стайвесанта за год до этого исторического события, вероятнее всего, изобразил Хендрик Кутюрье (недавно перебравшийся из Голландии в Новый Амстердам):
Портрет Стайвесанта существенно отличается от произведений новоанглийских лимнеров: он более объемен, художник много работает над текстурами поверхностей, над светом и тенью («кьяроскуро»), в типичной голландской манере. Цветовая палитра тоже явно заимствована у мастеров рембрандтовской школы.
В самом конце 17 века в Новой Англии намечаются некоторые подвижки в стилистике портретной живописи, которые лучше всего отражены в известном автопортрете Томаса Смита (ок. 1690 г.):
Бывалый моряк, на склоне лет увлекшийся живописью, Смит изобразил себя в объемной, барочной манере, с изобилием фоновых деталей, но и с явным налетом традиционного «лимнерства»: суровый, но недешевый костюм с ажурным жабо, стилизованный череп, символизирующий неизбежную (и скорую — Смит умер в 1691 году) смерть, и тут же — надежда на Спасение души, зафиксированная в изображенных на полотне стихотворных строках.
Конечно же, далеко не все состоятельные жители Бостона и других портовых городов Новой Англии, богатеющих на морской торговле, горели желанием сохранять и укреплять традиции пуританской строгости и благочиния. В некоторых сохранившихся живописных полотнах это нашло очевидное отражение. Вот, например, портрет Сэмьюэла Шримптона, написанный неизвестным английским художником около 1675 года, во время поездки Шримптона по делам в метрополию:
Здесь мы уже не обнаруживаем практически ничего «пуританского». Даже ажурный шейный платок не закреплен на строгом камзоле, а довольно небрежно и элегантно завязан прямо на шее. Одежда из дорогих тканей свободного покроя как бы призвана сообщить зрителю о богатстве и некоторой вальяжной праздности изображенного на портрете купца (хотя не забывающего и о делах, судя по книгам и фигуре то ли чернокожего слуги, то ли секретаря на заднем плане).
Еще один пример того же рода — портрет Марии Катерины Смит (ок. 1690 г., скорее всего написанный ее отцом, уже упоминавшимся Томасом Смитом)
На портрете мы видим немыслимое для пуритан декольте, дорогое роскошное платье, завитые волосы. Если не знать, что на полотне изображена представительница купеческого семейства Новой Англии, ее вполне можно принять за европейскую аристократку, а то и за особу королевских кровей. И это в «отвергающей сословное деление общества» Америке!
А что же известно о живописи южных колоний: Виргинии, Мэриленда, двух Каролин? Несмотря на отсутствие там пуритан и соответствующих традиций, никакого расцвета искусств в XVIII веке мы здесь не наблюдаем. Губернатор Виргинии Уильям Беркли отметился в 1671 году знаменательной фразой:
«Я благодарю Бога, что у нас [в отличие от Новой Англии] нет ни бесплатных школ, ни типографий, и, надеюсь, их не будет еще сто лет. Стремление к знаниям приносит в этот мир неподчинение и ереси, а печатный пресс способствует их распространению».
Вполне естественно, что в таком политическом климате не только науки, но и искусства чувствовали себя не слишком комфортно.
В испанских колониях Северной Америки в XVII веке в основном развивались религиозные жанры изобразительного искусства, причем в украшении стен католических храмов активное участие принимали коренные американцы, которым иногда даже дозволялось изображать местных божеств и религиозные символы.
San José Mission Church, Laguna Pueblo, USA (построена в 1699 г.)
Источники:
1) Craven W. American Art. McGraw Hill, 2003.
2) Brown M. & others. American art: painting, sculpture, architecture, decorative arts, photography. N.Y., 1979.
Ваш комментарий будет первым